Виртуальная прокуратура может реально испортить жизнь
12.03.2011 | Размещено в Газеты |
|
Источник: газета Час Пик, 16.08.2000
На похоронах первого петербургского мэра Владимир Путин назвал смерть своего учителя «гибелью» и «результатом травли». В телефильме, показанном уже после смерти Собчака, в последнем его интервью, сам Анатолий Александрович охарактеризует возбужденное против него дело как политическое и назовет заказчиков: Коржаков, Барсуков, Сосковец. Им, по мнению Анатолия Собчака, обязаны мы появлению на невских берегах специальной следственной бригады Генеральной прокуратуры РФ, которая в преддверии губернаторских выборов объявила о расследовании дела о коррупции в администрации Петербурга. За неполные пять лет шумной, но бесплодной деятельности бригада снискала славу реанимационной — в обществе стали говорить о новом «ленинградском деле».
Ни одно из выданных ею громких публичных разоблачений не нашло доказательств. Ни одно из громких уголовных дел, возбужденных против Собчака и его соратников, так и не было доведено до суда — дело Собчака и дело Кравцова закрыты за отсутствием состава преступления, сняты обвинения в части нарушения налогового законодательства с руководителя «Русского видео» Дмитрия Рождественского. Ощутимым результатом усилий бригады Генпрокуратуры можно считать только свидетельство о смерти Анатолия Собчака, политическую смерть Юрия Кравцова и многостраничные медицинские заключения о критическом состоянии Дмитрия Рождественского, без малого два года проведшего в СИЗО. Среди мотивов ареста генерального директора «Русского видео», произошедшего в сентябре 1998 года, не без оснований усматривали независимую позицию 11-го телевизионного канала, посмевшего, в частности, уже после смены власти в Петербурге пустить в эфир цикл разоблачительных интервью с опальным Анатолием Собчаком. Мера пресечения, примененная к Дмитрию Рождественскому — содержание под стражей, — изменена на подписку о невыезде только теперь, после очередного позорного провала Генеральной прокуратуры (на этот раз — с «делом Гусинского») и неуклюжих попыток дискредитировать новое руководство страны травлей независимых СМИ.
Сам Дмитрий Рождественский, оценивая перспективы его дела, считает, что дальнейшее развитие событий вокруг «Русского видео» будет самым непосредственным образом зависеть от результатов противоборства президента Путина и наиболее одиозных олигархов, которые никак не хотят равноудаляться.
— Дмитрий Дмитриевич, в одном из недавних телеинтервью бывший генеральный прокурор Скуратов, говоря о деле «Русского видео», признал, что оно было по сути политическим, заказанным некими влиятельными в Кремле силами. Вам известно, что это за силы?
— Высказывание любопытно вдвойне — помнится, отвечая на запрос Галины Васильевны Старовойтовой, Скуратов заявлял, что это дело чисто уголовное. А с другой стороны, сам факт того, что генеральный прокурор у нас принимает к исполнению политический заказ, в чем и признается впоследствии, только лишившись своего поста, красноречивее всего говорит о том, чем руководствуются правоохранительные органы, подвергая человека уголовному преследованию. У меня вообще складывается такое впечатление, что на сегодня Генеральная прокуратура является некой виртуальной реальностью, чисто игровой структурой на манер монополии — сами придумывают себе правила игры, сами им следуют, если захочется. Ведь если разобраться, столь нашумевшее дело «Русского видео» — в предъявленных ему эпизодах — составляет приоритет деятельности районного УБЭПа и соответствующего отдела прокуратуры: хозматериалы, использованные при строительстве базы отдыха нашей компании (прокуратура считает их присвоенными, но они числятся на балансе «Русского видео»), не должным, по ее мнению, образом оформленная машина, которой пользовался наш сотрудник, да один из инвестиционных проектов, интерпретируемый прокуратурой как присвоение денег. Я же оцениваю этот проект как безусловно полезную для «Русского видео» деятельность — мы участвовали в государственном тендере в Финляндии на получение частоты вещания, выиграли его, это способствовало созданию русского канала в Финляндии.
— Если не ошибаюсь, в Финляндии вы были признаны в 1997-м Человеком года — в области телевизионных СМИ?
— Да. По финскому телевидению шли циклы подготовленных нами программ, которые рассказывали о Петербурге, русской культуре, а мы, в свою очередь, показывали их программы о жизни Финляндии. И специалистами наша работа была оценена очень высоко. Но прокуратуре такие критерии неведомы, так же как непонятны ее сотрудникам понятия «маркетинг» или «инвестиции». Я не чувствую своей вины. И вообще даже по масштабам предъявленных эпизодов обвинения все они вместе тянут от силы тысяч на 50 долларов — согласитесь, масштаб ничтожный для привлечения внимания Генеральной прокуратуры страны. Меня как гражданина возмущает, что в занимавшейся моей персоной следственной группе было 26 следователей, а какое еще количество оперативных работников должно было их обслуживать, вести наружное наблюдение и прочее? В помещении налоговой полиции целые этажи переданы были для тружеников по моему делу, отдельные комнаты, посвященные искателям нарушений в отдельных подразделениях «Русского видео».
Очевидно, такой механизм оказания давления, который был использован против меня как руководителя «Русского видео», применяется прокуратурой в особых случаях. Когда есть иные, таинственные для потенциальных жертв поводы уголовного преследования гражданина. Поводов очевидных и убедительных она, вероятно, иногда так и не может найти. Так, в марте 1997 года, попрыгав через забор на территорию «Русского видео» (зачем нужен был этот спектакль, непонятно — мы им предлагали войти через открытые ворота) под физическим прикрытием спецподразделения налоговой полиции и под предлогом налоговой проверки у нас конфисковали всю документацию, дезорганизовав деятельность нашей компании. Целый год все сотрудники ходили давать разъяснения. Но ведь до этого ни единой претензии к «Русскому видео» от налоговиков не было, мы аккуратно предоставляли все требуемые документы, отчеты. По тому, как проводились обыски, было ясно, что они сами не знают, что ищут. Руководствовались, очевидно, принципом, который взят был на вооружение МСОГ (межрегиональной специальной объединенной группой), с 1995 года озабоченной поиском компромата на Анатолия Собчака: через налоговые структуры «прижать» тех, кто работал в его команде или сочувствовал Анатолию Александровичу, был его соратником или единомышленником. Целый год, пока они искали повод привлечь нас к ответу, «Русское видео» не могло работать. Журналисты подведомственных им СМИ распространяли информацию о якобы имеющих место грубейших налоговых нарушениях. Фракция коммунистов в Госдуме пролоббировала постановление, поручающее Счетной палате провести проверку деятельности «Русского видео». Подготовленный ею тенденциозный и необоснованный заключительный документ был разослан во всевозможные инстанции, чтобы опорочить мое имя. Меня объявили уголовником, возбудив дело по 199-й статье (неуплата налогов, хищение госсобственности). Следователи генпрокуратуры в многочисленных интервью СМИ без устали разъясняли, какой я страшный преступник. И что же? Когда я уже находился в заключении, мне принесли документальное подтверждение того, что за весь период деятельности «Русского видео» не допущено ни единого налогового нарушения! И так широко «разрекламированное» прокуратурой дело по 199-й статье было прекращено. Когда мне предложили ознакомиться с томами моего дела и расписаться, следователь простодушно посоветовал: 12 томов по налогам не читайте, потому что у нас тут ничего не получилось.
— И все-таки, кому именно необходимо было лишить вас свободы, возможности активно действовать? Судя по тому, какие силы были брошены на решение этой задачи, инициатива исходила от людей очень влиятельных. А если принять во внимание очень широкий спектр задействованных против вас структур, можно сделать предположение и о пересечении интересов нескольких влиятельных фигур…
— «Гюльчатай открыла личико» 4 декабря 1998 года, когда Виктор Илюхин провел постановление Госдумы, поручающее Счетной палате провести проверку «законности, эффективности и целесообразности использования федеральной собственности ФГП РГК «Русское видео» за период с января 1993 года по настоящее время». Господин Катышев (зам. генерального прокурора РФ), тесно сотрудничавший с Илюхиным, работавший с ним, открыл это преследование. Тогда же впервые всплыло имя Гусинского. Ему совершенно серьезно — я сам читал в деле — инкриминировалось то, что он специально назначил себя директором «Медиа-МОСТа», чтобы «с предварительным умыслом похитить «Русское видео»! То есть прокуратура трактовала нормальный инвестиционный проект, результатом реализации которого стало создание одного из лучших в Европе телецентров, как преступление. Уже на второй день после моего ареста следователь прокуратуры Александр Томашевский и приданный прокуратуре налоговый оперативник Вячеслав Жаркович (с гордостью признавшийся мне, что «пасет» «Русское видео» с 1996 года) сказали: «Ну, Рождественский, сдавай Гуся, рассказывай все, что знаешь, про «Медиа-МОСТ», и тогда мы не будем копать твою «Санта-Барбару», твои налоги; было у тебя «Русское видео», а Гусинский — председатель Российского еврейского конгресса, и видео теперь у тебя, кажется… Кстати, Рождественский, сдал бы ты еще Михаила Мирилашвили, тогда вообще из-под стражи уйдешь, потому что Мирилашвили — председатель РЕК по Петербургу и заместитель Гусинского, а ты ведь про него много знаешь, вы друзья. А не сдашь ты их, мы своей машиной все равно на тебя накопаем, сидеть будешь. Наши законы это позволяют».
По моим сведениям, сейчас против господина Томашевского возбуждено уголовное дело — он четырежды в кого-то выстрелил. Может, в какого-нибудь из таких вот, как я, несговорчивых подследственных? Не знаю. Господин же Жаркович мною был замечен только в том, что спаивал моих подчиненных — в частности, в ресторане «Москва» Сергея Каркаручкина, пытаясь получить от него нужную информацию, о чем мною была своевременно подана жалоба господину Скуратову. Вообще, методы выбивания признаний следователями прокуратуры — разговор особый. Тот же следователь Томашевский допрашивал с пристрастием одного из моих сотрудников, когда тот находился в реанимации. Действия, примененные ко мне и моим родным, трудно трактовать иначе, как направленные на уничтожение нашей семьи. После всех этих безумных шоу, когда в дом врываются люди с автоматами, рычащими собаками, моя жена Наташа, с которой я создавал «Русское видео», перенесла инсульт ствола головного мозга. И только благодаря огромному личному мужеству смогла при фактически полном параличе сохранить себя как личность. Все время, которое я содержался в заключении, она находилась практически одна. Моя пожилая мама, которой пришлось выдержать все то, что выпадает на долю родственников заключенного, также нуждается в серьезном лечении. Против моего отчима, сына Веры Мухиной, было возбуждено уголовное дело — о неправильной якобы уплате им личных налогов. Так его поздравил с 80-летием следователь генпрокуратуры Валерий Николаев, настоятельно предложивший налоговикам возбудить это дело и даже совершивший по такому случаю невиданный в следственной практике поступок: изъял некоторые тома дела Рождественского и передал их налоговой полиции.
— Вы согласны с высказывавшимися предположениями о том, что одной из целей тех, кто добивался вашего исключения из активной жизни, было прекращение независимого существования 11-го телеканала?
— Во всяком случае, на мой вопрос — а что вы собираетесь сделать с 11-м каналом? — следователь Ванюшин ответил так: «Мы приобщим его лицензию как вещественное доказательство, и вещание прекратится». Вообще же, действительно, уместно говорить о пересечении интересов тех, кому мы встали поперек горла по разным причинам. Я допускаю, что изначально Илюхин, Барсуков, Ковалев и Куликов пытались использовать «Русское видео» как базу для наскока на Анатолия Александровича Собчака. Не случайно ведь все протоколы изъятий, производимых в офисе «Русского видео» и у его партнеров весной 1998 года, проведены под номерами так называемого «дела Собчака». Это факт. Подтверждением «заказного» характера моего дела служит и то, что с самого начала на допросах от меня требовали информации, могущей скомпрометировать Собчака, Чубайса, Кудрина, Старовойтову, Маневича. У меня вообще складывается впечатление, что заказчики убийств Маневича и Старовойтовой относятся к тому же кругу людей, что и заказчики моего дела в генпрокуратуре.
Много вопросов задавали о моих связях с Владимиром Путиным, «подсказывая» мне, что следует рассказать о возможных незаконных его действиях на посту вице-мэра или возможных переводах денег в предвыборном штабе Собчака, которым руководил Владимир Владимирович. Но я ничего не мог сказать такого о людях, которых требовалось очернить генпрокуратуре, — ни о Собчаке, ни о Старовойтовой, ни о Путине, ни о других. Просто потому, что, по глубокому моему убеждению, они не способны на противоправные, мошеннические поступки.
На втором этапе следствия, я думаю, превалировать стал интерес группы Березовского. В свое время Борис Абрамович лично просил меня не работать с Гусинским и не разрывать отношений с «ТВ-6-Москва», где я служил вице-президентом и чьи программы ретранслировал 11-й канал. Я отказал Березовскому, который тогда был заместителем секретаря Совета безопасности РФ и обладал определенным влиянием в спецслужбах и администрации президента. Уже в то время начались мои первые неприятности с «Русским видео» — наша компания была выдворена из занимаемых нами помещений в институте робототехники. В память о себе мы оставили на крыше этого здания башню, предназначенную для телевещания, откуда теперь вещает принадлежащая ныне Березовскому телекомпания «ТВ-6-Москва». А в бывших студиях и рабочих помещениях «Русского видео» расположились мощности этой телекомпании. И я считаю, что Березовский тогда воспользовался своим служебным положением и неверно ориентировал спецслужбы ради достижения собственных коммерческих выгод.
Я думаю, нетрудно догадаться, кого имел в виду Скуратов, говоря о близких Кремлю заказчиках. Теперь мы видим, как олигархи, которые никак не хотят равноудаляться, скалят зубы и используют все возможные средства в борьбе за власть. «Дело Гусинского», топорно сработанное в тот момент, когда президент Путин совершал очень важную для него премьерную официальную зарубежную поездку, направлено было на компрометацию нашего президента в глазах международной общественности. Всплеск нового интереса к «Русскому видео» обусловлен, я думаю, стремлением тех же сил накопать компромат на нового президента в делах четырехлетней давности: по руководимому Владимиром Путиным предвыборному штабу Собчака, которому и моя компания оказывала информационную поддержку, и по вхождению мэрии Петербурга в ОАО «Русское видео» (распоряжения Собчака визировались его вице-мэром Путиным). Но все эти потуги обречены на провал, потому что все делалось на абсолютно законных основаниях, а поддержка СМИ была тогдашней политикой администрации города, которая помогала не только нашей телекомпании, но и многим другим средствам массовой информации.
Когда требуется убрать политического противника, можно решить эту проблему криминальным путем, а можно попытаться сделать это через «своих» в правоохранительных органах. Я понимаю, что, когда так говорю, окончательно оставляю надежду на лояльность тех, кто вел дело против меня. Но мне помогли расстаться с иллюзиями такие люди, как следователь Николаев, заявивший буквально следующее: «В суде твое дело, наверное, развалится. Но мы тебя прямо там и арестуем заново, по новому уголовному делу. И ты снова можешь провести по основному обвинению два года под следствием».